Задумчивое
молчание собеседника как словно сильнее еще поощряло старушку, которая, может быть, во всю жизнь не имела еще такого удобного случая и вместе с тем таких побудительных причин изливать все свои несчастия и жаловаться — слабость, свойственная вообще всем старухам, жизнь которых была стеснена долгое время.
Неточные совпадения
Между
собеседниками по большей части царствует глубокое
молчание: все видятся ежедневно друг с другом; умственные сокровища взаимно исчерпаны и изведаны, а новостей извне получается мало.
Несколько минут в кабинете стояло напряженное
молчание, одинаково тяжелое для обоих
собеседников.
Разнообразная и вкусная еда на первых порах оттесняет на задний план всякие другие интересы. Среди общего
молчания слышно, как гости жуют и дуют. Только с половины обеда постепенно разыгрывается обычная беседа, темой для которой служат выяснившиеся результаты летнего урожая. Оказывается, что лето прошло благополучно, и потому все лица сияют удовольствием, и
собеседники не прочь даже прихвастнуть.
Прошло несколько минут в тяжелом для обоих
собеседников молчании. Екатерина Петровна наконец поднялась со стула.
Все себе дали слово: на другой же день явиться к графу для засвидетельствования глубочайшего почтения, и только четыре лица не разделяли общего чувства; это были: Задор-Мановский, который, любя управлять чужими мнениями, не любил их принимать от других; Анна Павловна, не замечавшая и не видевшая ничего, что происходило вокруг нее; потом Эльчанинов, которого в это время занимала какая-то мысль, — и, наконец, вдова, любовавшаяся в
молчании задумчивым лицом своего
собеседника.
Молчание. Гаврилов (будем так звать моего
собеседника), по-видимому, о чем-то думает.
Наступило
молчание. Оба
собеседника сидели друг против друга в кабинете дома Еропкина.
Все слушали цейгмейстера с особенным вниманием. За речью его последовала минута
молчания, как после жаркой перестрелки настает в утомленных рядах мгновенная тишина. Каждый из
собеседников имел особенную причину молчать, или потому, что красноречие высоких чувств, какого бы роду ни были они, налагает дань и на самую неприязнь, или потому, что никто из противников военного оратора не мог откровенно изъяснить свои чувства. Вульфу, после краткого отдыха, предоставлена была честь первого выстрела.